EFIR.COM.UA

130-летию А. Эйнштейна и 100-летию СТО посвящается К ЭЛЕКТРОДИНАМИКЕ ДВИЖУЩЕГОСЯ ТЕЛА А. Эйнштейн Известно, что электродинамика Максвелла в том виде, как ее в настоящее время обыкновенно понимают, в применении к движущимся телам приводит к асимметрии, которая, по видимому, не свойственна самим явлениям. Вспомним, например, электродинамическое взаимодействие между магнитом и проводником. Наблюдаемое явление зависит здесь только от относительного движения проводника и магнита, в то время как согласно обычному представлению оба случая, в которых либо одно, либо другое из этих тел является движущимся, должны быть разграничены. В самом деле, если движется магнит, а проводник покоится, то вокруг магнита возникает электрическое поле, обладающее некоторым количеством энергии, которое в тех местах, где находятся части проводника, порождает ток. Если магнит находится в покое, а движется проводник, то вокруг магнита не возникает никакого электрического поля, зато в проводнике возникает электродвижущая сила, которой самой по себе не соответствует никакая энергия, но которая, однако, при предполагаемом равенстве относительного движения в обоих интересующих нас случаях вызывает электрические токи той же силы и того же направления, как в первом случае электрическое поле. ДМ 1. Рассмотрим отрезок проводника L (стержень) в равномерном магнитном поле В. Движение магнитного поля вызывает изменения только на его границах, где оно неравномерное – границы перемещаются. Там и возникает упомянутое электрическое поле (вихревое). Но в области проводника магнитное поле по-прежнему неизменно равномерное, поэтому никакого электрического поля не возникает в этом случае. Он полностью равноценен случаю движущегося проводника – важно относительное движение. В отношении возникновения тока отмечу, что для этого концы проводника должны быть соединены, образуя замкнутый контур. Если этот контур не будет выходить за границы равномерного магнитного поля, то ЭДС по контуру равна нулю, тока нет. Если контур выходит за эти границы, то по закону электромагнитной индукции Фарадея – Максвелла полная ЭДС по контуру равна изменению потока магнитного поля через охватываемую им поверхность, которое также определяется только относительным движением. Никакого противоречия с обычными (классическими) представлениями электромагнетизма нет – они надуманы умышленно или по недомыслию самим Эйнштейном. Примеры подобного рода, как и неудавшиеся попытки обнаружить движение Земли относительно «светоносной среды», ведут к предположению, что не только в механике, но и в электродинамике никакие свойства явлений не соответствуют понятию абсолютного покоя, и даже более того – к предположению, что для всех координатных систем, для которых справедливы уравнения механики, имеют место те же самые электродинамические и оптические законы, как это уже доказано для величин первого порядка… ДМ 2. Во-первых, попытки обнаружить движение Земли относительно эфира как раз весьма удачные. Эффекты Доплера и аберрации света звезд вовсе никто специально не искал – они сами заявили о себе и о наличии движения относительно эфира. Специальные эксперименты Майкельсона также дали положительные результаты, что упорно скрывается фальсификаторами науки. Во-вторых, физические законы действительно одинаковые во всех координатных системах, даже не инерциальных, поскольку являются законами Природы. Но их математическое выражение в виде уравнений может быть неточным либо вследствие упрощения всего многообразия воздействий в рассматриваемом явлении при выводе теории, либо за счет локальности конкретных условий явления, может не отражать сути явлений, как эмпирические интерполяционные формулы и коэффициенты, либо пока вовсе неизвестно нам. В-третьих, система координат – субъективное умозрительное понятие, обретающее объективный физический смысл только в связи с телами, средами, явлениями и процессами. Объективность эта как раз и выражается физическими законами, а субъективность определяется разными начальными условиями и конкретными значениями физических величин, рассчитанных по этим законам. Даже классическая механика вполне естественно и справедливо предполагает разные значения импульса, кинетической и полной энергии системы тел в разных инерциальных системах координат [4]. Формально это означает нарушение законов сохранения импульса и энергии при их пересчете в другой системе координат (а не при переходе системы в другую систему координат). Но преобразование этих значений является неотъемлемой частью преобразований Галилея, отражают субъективный характер перехода умозрительного наблюдателя в другую систему координат, и не требует реальных затрат энергии. Центр инерции системы при этом остается неподвижным в той же системе координат, что и раньше (назову ее центральной), в которой законы сохранения выполняются буквально, т.е. значения соответствующих величин не меняются. Реальные затраты импульса и энергии требуются в случае, когда в конкретной системе координат изменяется скорость движения центра инерции механической системы – ему теперь соответствует другая система координат, ставшая центральной. Тогда можно сказать, что система тел объективно перешла в другую инерциальную систему координат. Объективно классический принцип относительности следует понимать весьма просто и тривиально: в двух одинаковых системах проходят одинаковые процессы, если они находятся в одинаковых условиях. Как видим, такое понимание расходится со взглядом Эйнштейна. Из данного им определения следует, что во всех инерциальных системах законы электродинамики дают одни и те же значения для физических величин первого порядка, как он сам пишет, независимо от локальных электромагнитных условий, в которых данная система находится. Вопрос, какую систему следует считать инерциальной, решается им чисто механически – всякую, где выполняются законы механики, без учета электромагнитных условий. Такой подход, конечно же, не объективный. Назовем его принципом относительности Эйнштейна . Но, базируясь на чистой механике, он тут же вступает с ней в противоречие – в механике импульс и энергия пересчитываются при рассмотрении механического процесса в другой системе, а в трактовке Эйнштейна – вроде бы нет, т.е. только вначале – нет. Впоследствии он вынужден пересчитывать значения массы, протяженности и времени – основных составляющих импульса и энергии. Меняя их масштабы, он дает искаженную картину процессов, за рамками которой остаются истинные причины изменений. Этого можно было избежать, если оставаясь в рамках классической электродинамики, учитывать постоянство или изменение условий и результатов протекания электромагнитных процессов в разных системах. …Мы намерены это предположение (содержание которого в дальнейшем будет называться принципом относительности) превратить в предпосылку и сделать, кроме того, добавочное допущение, находящееся с первым лишь в кажущемся противоречии, а именно: что свет в пустоте всегда распространяется с предельной скоростью V, не зависящей от состояния излучающего тела… ДМ 3. Здесь сразу же возникает вопрос: «Как свет может распространяться в пустоте?» Только как частицы – корпускулы. Но тогда по законам механики его скорость должна зависеть от скорости излучающего тела. Это, конечно же, противоречит известному принципу независимости распространения волнового процесса от движения источника, объективность которого признает сам Эйнштейн. Но какое отношение имеет этот принцип, справедливый для волн в среде, к движению корпускул в пустоте? Для них справедлив другой принцип: распространение корпускулярного взаимодействия между объектами зависит только от их относительного движения. Существование этих двух принципов выражает давнее противостояние Гюйгенса и Ньютона, в полном соответствии с диалектическим законом единства и борьбы противоположностей. Как бы не замечая этого, Эйнштейн отрицает среду распространения электромагнитных волн (эфир), подменяя волновые электромагнитные взаимодействия корпускулярными, а чтобы это никто не заметил, создает «кентавра» в форме второго принципа. Это только кажется, что оправданием служит квантовая теория излучения. Ее теоретические корни конечно же глубже, чем экспериментальная крона, существование которой Эйнштейн пытается объяснить буквально на пустом месте. Эти корни – в структуре эфира. Отрицая эфир, Эйнштейн лишает нас возможности понять суть процессов, оставляя нам возможность описывать лишь их видимость, внешняя форма подменяет внутреннее содержание. Это результат игры воображения, а не ума. Он создает привидения, которых сам же пугается, ветряные мельницы, с которыми сам же борется. …Эти две предпосылки достаточны для того, чтобы, положив в основу теорию Максвелла для покоящихся тел, построить простую, свободную от противоречий электродинамику движущихся тел. Тогда введение «светоносного эфира» окажется излишним, поскольку в предлагаемой теории не вводится «абсолютно покоящееся пространство», наделенное особыми свойствами, а также ни одной точке пустого пространства, в которой протекают электромагнитные процессы, не приписывается какой-нибудь вектор скорости. ДМ 4. Во-первых, теория покоящихся заряженных тел – электростатика, непосредственно следующая как частный случай из теории Максвелла - электродинамики движущихся зарядов. Здесь противоречий нет. Противоречие возникает при рассмотрении в стационарном магнитном поле неподвижного заряда, который в другой движущейся системе координат становится подвижным, хотя сила Лоренца в этом случае на него не действует. Объяснить это можно тем, что ротор магнитного, электрического, и любого другого поля – величина «абсолютная» в том смысле, что не меняет своего значения при пересчете из одной системы координат в другую. Поэтому, если он имеет какое-то значение в одной системе координат, оно будет таким же и в других. В частности, если его нет в равномерном магнитном поле в области неподвижного заряда, его не должно быть в этой области в любой другой системе координат. Таким образом, не может быть электромагнитных эффектов, объясняемых рассмотрением процесса в различных системах координат. Этим полностью объясняется загадка инвариантности электромагнитных явлений, без всякого релятивизма. Правда, следует пересмотреть понятие тока, ограничив его чисто электрическими причинами (наличием напряженности электрического поля вдоль контура тока), отстранившись от механических воздействий на заряд, а также возникновение магнитной силы Лоренца при движении заряда. Во-вторых, кто может назвать созданную Эйнштейном релятивистскую электродинамику простой и свободной от противоречий? Даже разбор первой страницы основополагающей работы вскрыл их немало. В дальнейшем их количество растет лавинообразно. Эйнштейн эти противоречия не замечает, а занимается демагогией. Когда же за его теорию принялись серьезные люди, например, Минковский, он сам признался, что перестал ее понимать. Иначе и не может быть: нельзя логически осмыслить даже свой бред, сон разума рождает чудовищ. Развиваемая теория опирается, как всякая другая электродинамика, на кинематику твердых тел, так как суждения всякой теории касаются соотношений между твердыми телами (координатными системами), часами и электромагнитными процессами. Недостаточное понимание этого обстоятельства – корень трудностей, преодолевать которые приходится электродинамике движущихся тел. ДМ 5. Тела объективно существуют, а системы координат – субъективное условное понятие, их нельзя отождествлять! Кроме того, электромагнитные процессы все-таки волновые, и к ним нельзя безоговорочно применять принципы механики тел – один из примеров уже рассмотрен выше. Единственное правдивое выражение, под которым готов подписаться и я – последнее предложение. 1. КИНЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ §1. Определение одновременности. Пусть имеется координатная система, в которой действительны механические уравнения Ньютона. Назовем эту координатную систему, для ее отличия от координатных систем, которые будут рассмотрены позднее, и для уточнения представления покоящейся системой. АЭ Имеется ввиду: действительны в первом приближении. Если какая-либо материальная точка находится в покое относительно этой координатной системы, то ее положение относительно последней может быть определено методами эвклидовой геометрии с помощью твердых масштабов и может быть выражено в декартовых координатах. Желая описать движение какой-нибудь материальной точки, мы даем значения ее координат как функций времени. При этом следует иметь ввиду, что подобное математическое описание имеет физический смысл только тогда, когда предварительно выяснено, что подразумевается здесь под временем. Мы должны обратить наше внимание на то, что все наши суждения, в которых время играет какую-либо роль, всегда являются суждениями об одновременных событиях. Если я, например, говорю: «Этот поезд прибывает сюда в 7 часов», то это означает примерно следующее: «Указание маленькой стрелки моих часов на 7 часов и прибытие поезда суть одновременные события» . АЭ Здесь не будет обсуждаться неточность, содержащаяся в понятии одновременности двух событий, совершающихся (приблизительно) в одном и том же месте, которая должна быть преодолена также с помощью некоторой абстракции. Может показаться, что все трудности, касающиеся определения «времени», могут быть преодолены тем, что я вместо слова «время» напишу «положение маленькой стрелки моих часов». Такое определение действительно достаточно в том случае, когда речь идет о том, чтобы определить время исключительно для того места, в котором часы как раз находятся. Однако оно уже недостаточно, как только речь будет идти о том, чтобы связать друг с другом во времени ряды событий, протекающих в разных местах, или, что сводится к тому же, установить время для тех событий, которые происходят в местах, удаленных от часов. Желая определить время событий, мы могли бы, конечно, удовлетвориться тем, чтобы заставить некоторого наблюдателя, находящегося с часами в начале координат, сопоставлять соответствующее положение стрелки часов с каждым световым сигналом, идущим через пустоту и дающим знать о событии, подлежащим оценке. Такое сопоставление связано, однако, с тем неудобством, известным из опыта, что оно не будет независимым от местонахождения наблюдателя, снабженного часами. Мы придем к гораздо более практичному определению путем следующих рассуждений. ДМ 6. Внимание! Обещано путем рассуждений достичь практичного результата, т.е. получаемого на практике, да еще и с выгодой. Посмотрим. Если в точке А пространства находятся часы, то наблюдатель, находящийся в А, может установить время событий в непосредственной близости от А путем наблюдения одновременных с этими событиями положений стрелок часов. Если в другой точке В пространства также находятся часы – мы добавим «точно такие же часы, как в А» - то в непосредственной близости от В тоже возможна временная оценка событий находящимся в В наблюдателем. Но невозможно без дальнейших предположений сравнить во времени какое-нибудь событие в А с событием в В. Мы определили пока только А-время и В-время, но не общее для А и В время. Последнее можно установить, введя определение, что время, требуемое свету, чтобы прийти из А в В, равно времени, которое свету необходимо, чтобы из В попасть в А. Пусть в момент tА по А-времени луч света выходит из А в В, отражается в момент tВ по В-времени от В к А и возвращается назад в А в t’А по А-времени. Часы в А и В будут идти, согласно определению, синхронно, если . ДМ 7. Здесь не дано определение моменту t’В. Позже мы увидим, что . Но это не так важно. Главное, что в каждой части предлагаемого равенства сравниваются численные значения моментов времени событий, происходящих в разных точках, определенные по разным часам. Но как наблюдатель в А узнает о показаниях часов В, или наоборот, не сказано, хотя технически вопрос решаемый. Непосредственно же можно пользоваться равенствами, где с каждой стороны стоят показания только одних часов: ; ; . Если пользоваться сигналами-корпускулами, эти выражения верны для неподвижных относительно друг друга объектов в любой системе координат и независимо от наличия движения в эфире, но не выполняются, если имеется относительное движение объектов. Электромагнитные сигналы распространяются как волны независимо от того, является ли они направленным лучом или сферической волной. Поэтому указанные соотношения синхронизации в точности выполняются только тогда, когда объект А неподвижен относительно эфира, независимо от характера движения объекта В (см. ДМ 11). Мы сделаем допущение, что это определение синхронизации можно провести без противоречий и при том для сколь угодно многих точек, и что ввиду этого, справедливы соотношения: 1) если часы в В идут синхронно с часами в А, то часы в А идут синхронно с часами в В; 2) если часы в А идут синхронно как с часами в В, так и с часами в С, то часы в В и в С также идут синхронно относительно друг друга. Таким образом, пользуясь некоторыми (мысленными) физическими экспериментами, мы установили, что нужно понимать под синхронно идущими, находящимися в разных местах, покоящимися часами, и благодаря этому, очевидно, достигли определения понятий «одновременно» и «время». Время события – это одновременное с событием показание покоящихся часов, которые находятся в месте события и которые идут синхронно с некоторыми определенными покоящимися часами, причем с одними и теми же часами при всех определениях времени. Согласно опыту, мы полагаем также, что величина есть универсальная константа (скорость света в пустоте). Существенным является то, что мы определили время по покоящимся часам в покоящейся системе; будем называть это время, как принадлежащее к покоящейся системе, временем покоящейся системы. ДМ 8. Мысленные эксперименты могут быть в психологии, в физике эксперименты всегда физические. К комментариям ДМ 7 добавлю, что, настаивая на распространении света в пустоте, Эйнштейн окончательно делает выбор корпускулярной теории света. Но тогда его скорость не может быть константой, а зависит от относительного движения объектов (ДМ 3,7), что противоречит опытам. §2. Об относительности длин и промежутков времени. Дальнейшие соображения опираются на принцип относительности и принцип постоянства скорости света. Мы представляем оба принципа следующим образом. 1. Законы, по которым изменяются состояния физических систем, не зависят от того, к какой из двух координатных систем, находящихся относительно друг друга в равномерном поступательном движении, эти изменения состояния относятся. 2. Каждый луч света движется в покоящейся системе координат с определенной скоростью V независимо от того, испускается ли этот луч света покоящимся или движущимся телом. При этом скорость= , причем «промежуток времени» следует понимать в смысле определения в §1. ДМ 9. К первому принципу в полной мере относятся замечания ДМ 2. Ко второму – замечания ДМ 3,7,8. Настаивая на распространении света в пустоте, Эйнштейн подразумевает корпускулярную теории света. Но теперь он повторяет формулировку известного классического принципа независимости распространения волн в среде от движения источника, преднамеренно упуская «пустоту», в которой движутся принятые им корпускулы света. Не скрыв этого, он не смог бы опереться на классический принцип. Но опираясь на него, он вступает в противоречие с принципом распространения корпускулярных сигналов, зависящего от движения источника (ДМ 3). Отмечу еще раз, что данное здесь определение скорости света действительно соответствует определениям времени и одновременности, сделанным в §1, только в частном случае, когда объекты неподвижны (см. ДМ 7,11). Кроме того, он говорит об одной покоящейся системе, не отрицая пока, что при взгляде из другой системы скорость V может иметь другое значение. Справедливое для волновых сигналов, это утверждение неверно для корпускулярных даже в одной системе при относительном движении тел А и В. Пусть нам дан покоящийся твердый стержень и пусть длина его, измеренная также покоящимся масштабом, будет . Мы вообразим теперь, что стержню, ось которого направлена по оси Х покоящейся координатной системы, сообщается равномерное и параллельное оси Х поступательное движение (со скоростью v) в сторону возрастающих Х. Мы зададим себе теперь вопрос о длине движущегося стержня, которую полагаем определенной с помощью следующих двух операций: а) наблюдатель движется вместе с указанным выше масштабом и с измеряемым стержнем и измеряет длину стержня непосредственно путем прикладывания масштаба так же, как если бы измеренный стержень, наблюдатель и масштаб находились в покое; б) наблюдатель устанавливает, в каких точках покоящейся системы находится начало и конец измеряемого стержня в определенный момент времени t, посредством поставленных в покоящейся системе синхронных, в смысле §1, покоящихся часов. Расстояние между этими двумя точками, измеренное уже определенным выше, но в этом случае покоящимся масштабом, есть также длина, которую можно обозначить как «длину стержня». Согласно принципу относительности, длина, определяемая операцией а), которую мы будем называть длиной стержня в движущейся системе, должна равняться длине l покоящегося стержня. Длину, устанавливаемую операцией б), которую мы будем называть длиной (движущегося) стержня в неподвижной системе, мы определяем, основываясь на наших двух принципах, и найдем, что она отлична от l. ДМ 10. К изложенному вплоть до пункта б) принципиальных возражений нет. Есть только дополнение, что раз в движущейся и неподвижной системе справедливо применяются операции по измерению длин с помощью твердых масштабов, то обе они самим Эйнштейном в начале §1 называются покоящимися системами. Следовательно, чтобы в дальнейшем различать обе системы, в соответствии с предложенной им самим терминологией, нужно одну систему называть движущейся, а другую – неподвижной, а не покоящейся. То же относится и к названиям соответствующих длин стержней. Но это не главное. Главное, что Эйнштейн пока еще не доказал отличие длины движущегося стержня в неподвижной системе от длины l, хотя утверждает это. Покажу, что это не так. В осуществлении операции б) участвует один наблюдатель, снимающий показания с обоих часов, хотя в §1 их два – каждый при своих часах. Если часы А и В отстоят друг от друга на расстоянии, равном длине неподвижного стержня l, то по обычным представлениям один конец движущегося стержня пройдет мимо А в то же время, когда другой его конец пройдет мимо В – эти события должны быть одновременными, наблюдатели при этих часах должны зафиксировать одинаковое положение стрелок. Проверить это они смогут позже, сличив свои записи. Если наблюдатель один, допустим, при часах А, то он будет видеть показания часов В с запозданием, необходимым их изображению для преодоления расстояния l: , ему они будут казаться отстающими, а не синхронными. Отчасти это и хорошо, иначе он не успел бы зафиксировать показания обоих часов, соответствующие одновременным событиям. Сначала он увидит, что один конец стержня прошел мимо его часов А, и зафиксирует их показания, а потом увидит, что другой конец стержня пройдет мимо часов В, и зафиксировав их показания, обнаружит, что они совпадают с записанными показаниями часов А, как и должно быть в соответствии с классикой. Эйнштейн исказил результаты своего собственного «мысленного эксперимента». Посмотрим далее, как это он объясняет. Обычно применяемая кинематика принимает без оговорок, что длины, определенные посредством двух упомянутых операций, равны друг другу или, иными словами, что движущееся твердое тело в момент времени t в геометрическом отношении вполне может быть заменено тем же телом, когда оно покоится в определенном положении. Представим себе далее, что к обоим концам стержня (А и В) прикреплены часы, которые синхронны с часами покоящейся системы, т.е. показания их соответствуют времени покоящейся системы в тех местах, в которых эти часы как раз находятся; следовательно, эти часы синхронны в покоящейся системе. Представим себе затем, что при каждых часах находится движущийся с ними наблюдатель и что эти наблюдатели применяют к обоим часам установленный в §1 критерий синхронности хода двух часов. Пусть в момент времени из А выходит луч света, отражается в В в момент времени и возвращается назад в А в момент времени . Принимая во внимание принцип постоянства скорости света, находим: ; , где означает длину движущегося стержня, измеренную в покоящейся системе. Итак, наблюдатели, движущиеся с движущимся стержнем, найдут, что часы А и В идут не синхронно, в то время как наблюдатели, находящиеся в покоящейся системе, объявили бы часы синхронными. ДМ 11. Вот фокус, ставший загадкой СТОлетия. Раскрою его секрет. В ДМ7 я указал, что для корпускулярных сигналов, какими оперирует Эйнштейн, данный им в §1 критерий синхронизации не выполняется в случае относительного движения часов, или в случае неподвижности часов в разных системах координат, что то же самое. Докажу это, оставаясь в исходных рамках классической механики. Пусть часы А неподвижны, а часы В, совмещенные и синхронизированные с первыми в момент , удаляются от них со скоростью v. В момент времени от А послан сигнал со скоростью V в направлении к часам В, которые находятся уже на расстоянии . Сигнал достигнет В в расчетный момент : , откуда . Принимаемый часами В сигнал имеет относительно их скорость , что соответствует эффекту Доплера независимо от того, является сигнал корпускулой или волной. А вот отраженный сигнал-корпускула относительно В имеет вновь скорость V, в отличие от сигнала-волны, которая должна иметь в обратном направлении скорость относительно часов В, поскольку они движутся в среде. Соответственно, относительно неподвижных часов А скорость отраженного сигнала-корпускулы будет , а сигнала-волны – V. Отразившийся от В сигнал-корпускула вернется в А в момент , а сигнал-волна вернется в момент . Как видим, условия синхронизации в §1 удовлетворяет как раз сигнал-волна: ; а сигнал- корпускула их не удовлетворяет: . Эйнштейна это не смутило – нормальные герои всегда идут в обход. Он не стал для движущихся часов вносить поправки в процедуру синхронизации, описанную в §1, продолжая считать ее универсальной. Вместо этого он объявил часы А и В на концах подвижного стержня синхронными «с часами неподвижной системы в тех местах, в которых эти часы как раз находятся» (обозначим их С и D) на том основании, что «показания их соответствуют времени покоящейся системы», т.е. дал новый способ синхронизации. Несомненно, этот способ оправдан. Вот только факт существования последнего неравенства и обусловленная им неуниверсальность способа синхронизации по §1 остались скрытыми. Проверяя в дальнейшем синхронизацию часов А и Б, Эйнштейн делает еще несколько подлогов. Последние два его выражения верны для волновых сигналов между движущимися в эфире объектами, когда действительно не выполняется предложенный критерий синхронизации, но тогда не верен и сам критерий. Если же неукоснительно следовать провозглашенным им самим взглядам, терминологии и принципу 2, систему координат, движущуюся вместе с А и В, нужно называть покоящейся, и при неизменной скорости корпускул света следовало записать: ; значит, признать часы А и В действительно синхронными. Противоречия нет! Итак, мы видим, что не следует придавать абсолютного значения понятию одновременности. Два события, одновременные при наблюдении из одной координатной системы, не воспринимаются более как одновременные при рассмотрении из системы, движущейся относительно данной системы. ДМ 12. Итак, мы видим, что не следует придавать абсолютного никакого значения демагогии Эйнштейна. Его второй принцип – кентавр, выросший в троянского коня, послужившего развалу классической физики, а не преодолению проблем ее дуализма и объединению. Он пренебрег философскими категориями, исказил до неузнаваемости физические понятия, играя ими, как шулер-наперсточник на базаре. Конечно, для себя он получил практический результат от своих мысленных экспериментов. Продолжим сеанс разоблачения черной магии. §3. Теория преобразования координат и времени от покоящейся системы к системе, находящейся в равномерном поступательном движении относительно первой. Пусть в покоящемся пространстве даны две координатные системы, каждая с тремя взаимно перпендикулярными твердыми осями, выходящими из одной точки. Пусть оси Х обеих систем совпадают, а оси Y и Z будут соответственно параллельны. Пусть каждая система снабжена масштабом и некоторым числом часов и пусть оба масштаба и все часы обеих систем в точности одинаковы. Начальной точке одной из этих систем k сообщается (постоянная) скорость v в направлении возрастающих х другой, покоящейся системы К, скорость, которая передается также координатным осям, масштабу и часам. Тогда каждому моменту времени t покоящейся системы К соответствует определенное положение осей движущейся системы, и мы по соображениям симметрии вправе допустить, что движение системы k может быть таким, что оси движущейся системы в момент времени t (через t в дальнейшем будет обозначаться время покоящейся системы) будут параллельны осям покоящейся системы. Представим себе теперь, что пространство измерено как в покоящейся системе К посредством покоящегося с ней масштаба, так и в движущейся системе k посредством движущегося с ней масштаба и что таким образом получены координаты x, y, z и соответственно , , . Пусть далее с помощью покоящихся часов, находящихся в покоящейся системе, и световых сигналов способом, указанным в §1, определяется время t покоящейся системы для всех тех точек последней, в которых находятся часы. Пусть затем таким же образом определяется время  движущейся системы для всей точек этой системы, в которых находятся покоящиеся относительно последней часы, указанным в §1 методом световых сигналов между точками, в которых эти часы находятся. Каждой системе значений x, y, z, t, которые вполне определяют место и время события в покоящейся системе, соответствует система значений , , , , устанавливающая это событие в системе k, и необходимо теперь найти систему уравнений, связывающих эти величины. Прежде всего ясно, что эти уравнения должны быть линейными в силу своей однородности, которое мы приписываем пространству и времени. Если мы положим , то ясно, что точке, покоящейся в системе k, будет принадлежать определенная, независимая от времени система значений x’, y, z. Сначала определим  как функцию от x’, y, z, t. Для этой цели мы должны выразить с помощью некоторых уравнений, что  по своему смыслу есть не что иное, как совокупность показаний времени часов, которые покоятся в системе k и которые были установлены по правилу, данному в §1. Пусть из начала координат системы k посылается в момент времени 0 луч света вдоль Х в точку x’ и отражается оттуда в момент времени 1 назад в начало координат, куда он приходит в момент времени 2 . Тогда должно иметь место равенство , или, выписывая аргументы функции  и применив принцип постоянства скорости света в покоящейся системе, имеем . ДМ 13. Выше Эйнштейн ставит требование линейности предполагаемых преобразований, хотя со свойственной ему демагогией этого не доказывает. Далее, попробуй пойми, что такое x’? Скорее всего, это начальная координата точки, неподвижной в системе координат k, в момент начала отсчета , определенная в системе К. То, что равенство выполняется при относительном движении объектов, сам Эйнштейн не доказывал, и доказать не мог. Я уже разобрал подобный пример в ДМ 11, только там в одной покоящейся системе координат часы В удалялись от неподвижных часов А, а здесь от начала координат Оk системы k удаляется точка x’, но для корпускулярного света в пустоте, которым манипулирует Эйнштейн, это не имеет значения. Там показано, что при наличии относительного движения принципиально не выполняется равенство, аналогичное , а следовательно, и последнее равенство. Объясняется это только относительным движением объектов, а не движением системы координат. Кроме того, как и в §2, следуя провозглашенным Эйнштейном принципам и терминологии, нужно в знаменателях обоих частей использовать только скорость света V. Но это уже не столь важно. Продолжать дальше искать здравое зерно в измышлениях Эйнштейна нет смысла – все равно, что искать черную кошку в темной комнате, где ее нет. Он в паре с Лоренцем стали двуглавым Сусаниным для физической науки, сбив ее с открывающегося правильного пути квантования волновых электромагнитных полей, распространяющихся в эфире, запутав в непроходимых лесах и болотах релятивистских преобразований, лишив живительной атмосферы эфира, твердой почвы пространства и размеренного потока времени. Пусть чертова дюжина траурных рамок моих замечаний положит конец СТОлетию мракобесия и послужит некрологом на могиле созданного Эйнштейном чудовища. Доктор Меандр. 15.03.2006.